Анимационный фильм «Зверополис» можно рассматривать как модель млекопитающего общества, существующего в рамках развитой капиталистической экономики. Город выстроен таким образом, чтобы учесть потребности радикально различающихся по размеру и образу жизни видов: отдельные биомы вроде Tundratown, Sahara Square и Rainforest District требуют колоссальных вложений в инфраструктуру и постоянных издержек на содержание.

Центральный социально‑экономический конфликт фильма связан с хищниками, составляющими около 10% населения и воспринимаемыми как потенциальная угроза. Это недоверие транслируется в трудовую сферу: предвзятость по отношению к хищникам превращается в фактическую дискриминацию при найме, в то время как травоядные доминируют в ряде профессий и органов управления.

Уже в первых сценах показан интересный пример неформальной экономики через деятельность лиса Ника Уайлда. Он закупает крупные «jumbo pop», перерабатывает их в мелкие порции и реализует с высокой наценкой стае леммингов, занятых в финансовом секторе и обладающих высоким уровнем доходов, что демонстрирует классический арбитраж и существование параллельного «серого» рынка.

Возникает логичный вопрос: почему легальный рынок не предлагает товара в размерных форматах, соответствующих потребностям мелких потребителей? Отсутствие таких продуктов одновременно отражает провал рынка и регуляторный пробел, когда государство не стимулирует конкуренцию и не защищает интересы более уязвимых групп покупателей.

Политический слой сюжета раскрывается через фигуру овцы Белльвезер, занимающей пост помощника мэра‑льва. При том что травоядные составляют подавляющее большинство населения, их представленность на высших ступенях власти заметно ограничена, что иллюстрирует эффект «стеклянного потолка» и серьезный разрыв между демографической структурой и реальным распределением политического влияния.

Отдельного внимания заслуживает вопрос размерной дифференциации затрат. Крупные животные объективно нуждаются в большем объеме пищи, увеличенных площадях жилья и специфической инфраструктуре, а при одинаковых тарифах или ставках аренды экономическая нагрузка на них оказывается существенно выше, чем на мелких животных, что порождает скрытое неравенство даже при формальном равенстве цен.

Транспортная система города реализована через поезда с отдельными дверями и вагонами для животных разного размера. Если рассматривать железную дорогу как общественное благо, подобная архитектура повышает доступность и безопасность, однако в случае приватной модели немедленно встает вопрос дифференциации тарифов для крупных видов, занимающих больше пространства и потенциально создающих для оператора более высокие издержки.

Картина также демонстрирует выраженную профессиональную сегрегацию по видам: лемминги сосредоточены в финансах, ленивцы работают в учреждении, аналогичном DMV, а другие виды концентрируются в характерных для них нишах. Такое распределение может быть следствием культурных установок, стереотипов или прямой дискриминации, которая приводит к устойчивым различиям в доходах и возможностях социальных лифтов.

В совокупности «Зверополис» предстает как пример прагматичной смешанной экономики, где роли распределяются с опорой на сравнительные преимущества различных видов. При этом отсутствие жестких требований к найму, слабая антидискриминационная политика и недоработанные механизмы защиты потребителей ведут к системным перекосам, особенно ухудшающим положение хищников и крупных животных, чьи реальные издержки и риски не получают адекватного институционального учета.
Обратите внимание на тот факт что всё упомянутое в ней не является финансовой рекомендацией для принятие более взвешенного
решения просьба провести свое собственное исследование.